Отправлено: 08.10.06 00:49. Заголовок: Разгром ассасинов монголами.

Дело было так...

В 1248-ом году помирает великий хан Гуюк, в том же году в Алакамаке Бату, которому все приехавшие туда царевичи засвидетельствовали свое уважение и готовность подчиниться его решению в вопросе о наследовании престола и регенте, останавливает свой выбор на Мунке (в другой транскрипции - Менгу, Мэнгу). Курултай назначили на следующий год, регентство на время междуцарствия решили вручить вдове Гуюка, Огул-Каймыш-хатун. Но в следующем году курултай не собрался, эта самая Огул-Каймыш-хатун ловко крутила интриги, плела заговоры и т.п, но птица была явно не уровня Бату. Поэтому курултай под чутким руководством Берке, брата Бату, всё же собирается, в 1251-ом. На котором и состоялось торжественное провозглашение ханом царевича Мунке, красочные обряды, кумыс рекой, но нам интересно не это. Нам интересно то, что на этом же курултае было принято решение о продолжении завоеваний: в Китае (вот и прощай династия Южная Сун, здравствуй династия Юань) они поручались Хубилаю, а для похода в Западную Азию назначался наш герой, Хулагу.
Для армии Хулагу набирались воины из всех четырех улусов, от каждых десяти воинов их войск выставлялись два человека. Также из "земли китаев" была доставлена тысяча семей китайских специалистов, "которые каменным ядром могли попасть в игольное ушко". Набор этого войска закончился в 1253 г. и 19 октября армия Хулагу двинулась на запад, но такими "бешенными" темпами, что только осенью 1255 г. достигла Самарканда, а в начале 1256 г. вступила в Хорасан, откуда до Кухистана, где и располагался Аламут, было уже рукой подать. Для "искоренения твердынь ереси" "привели в готовность" находившихся в тех краях тюрков и таджиков. Первая такая "твердыня", город Тун, была уничтожена уже в конце марта - начале апреля 1256 года, из жителей пощадили только молодых женщин и детей младше десяти лет. Чуть погодя Хулагу проводит месяц в Усту и покидает его, "когда на горах и равнинах не осталось травы". В это же время Рукн ад-Дин Хур-Шах, последний магистр ордена исмаилитов, отправляет к Хулагу-хану своего брата Шаханшаха и министров своего королевства заявить о "своей покорности и повиновении и о своей преданности и верности его двору". Хулагу не растерялся, ханы его калибра вообще редко терялись, и отправил к Рукн ад-Дину ельчи (посланник, посол), с одним из их людей со строгим наказом, чтобы Рукн ад-Дин явился к нему лично, а крепость была разрушена. Ответ Рукн ад-Дина Джувейни характеризует как "полный лжи и клеветы". Хану "стало ясно, что добротой и любезностью ничего не достигнешь", и он выступает из Хуркана, чтобы сразиться с Рукн ад-Дином. Последний, в ответ на приказание хана, оставляет пять цитаделей, не имевших запасов и плохо укрепленных, а в других снимает ворота и разрушает зубчатые ворота. Хулагу же, выступив из Хургана в сентябре, готовится напасть на крепости и уничтожить убежища Рукн ад-Дина. Снова происходит обмен "любезностями", Хулагу засылает ельчи, мол, я выступил. Об ответе Джувейни пишет так: "Последний же к своим престулениям добавил лживые оправдания и глупые отговорки", но тем не менее Рукн ад-Дин, отправив назад ельчи, приступает к разрушению стен и крепостных валов. Прибывшие с ельчи от Рукн ад-Дина "вероломный", по Джувейни, везирь и министр Кай-Кубадом, "со лживими словами и уловками", пообещать уничтожить крепости и убежища и стали просить позволить Рукн ад-Дину остаться ещё на один год и пощадить от разрушения крепости Аламут, Ламмасар и Лал, которые "издревле были их домами". Рукн ад-Дин, передавали они, сдаст остальные крепости и подчиниться любым приказаниям. Он отправил правителю Гирдкуха и правителю крепостей в Кухистане предписание явиться к царю, т.е. к хану Хулагу. "Этим - говорит Джувейни - он думал, что так сможет избежать своей участи, а везир этим обманом сломит непоколебимую волю Судьбы". Когда ханские войска достигли района Касрана, крепость Шахдиз была окружена войсками под командованием Кед-Буки и захвачена штурмом через один или два дня. Также были взяты ещё две или три другие крепости, находившиеся поблизости. После чего хан во второй раз засылает ельчи с приказом Рукн ад-Дину выйти из крепости, как он и обещал. И вновь послы отправлены назад "с отговорками, надеясь оттянуть [какие-либо действия] и дожидаясь выпадения осеннего снега", дело в том, что с начала осени и до середины весны "из-за сильнейшего холода животные не могли найти здесь приют и жить в этих местах", Рукн ад-Дин поставил условие, чтобы его цитадели не подвергались осаде и чтобы в них не было боев и грабежей, и согласился отдать своего сына с тремя сотнями людей в заложники и разрушить свои крепости. Хан согласился на его просьбу и остановился в Аббасабаде возле Рея, чтобы дождаться выполнения им своих обязательств; и войска, окружавшие крепости, сняли осаду. В назначенное время Рукн ад-Дин прислал "дитя семи или восьми лет от роду". Хан, очевидно, заподозрил, что это "не совсем" сын Рукн ад-Дина и, хотя прибывшие ранее Шаханшах и министры Рукн ад-Дина подтвердили "сыновство" присланного мальчугана, отослал его назад. После чего, покинув Аббасабад, хан разбивает лагерь в Пишкил-Дара. После возвращения "фальшивого" сына, Рукн ад-Дина послал заложниками другого своего брата, Ширан-шаха, с тремя сотнями людей, а сам "не переставал просить, чтобы его брату и министрам, которых он послал ранее, было позволено вернуться, а ему самому - не выходить из крепости, пока зима не сменится весною и страх и ужас не покинет его сердца." Хан отослал назад брата Шаханшаха и велел Шур-Шаху, "если он не явится в течении пяти дней, укреплять свою цитадель и готовится к войне". Вернувшийся ельчи ничего нового, кроме старых отговорок, от Рукн ад-Дина не привёз. Хулагу 31 октября выступает из Пишкил-Дара, приказав перед этим отправить в Закат чиновников и воинов Шур-Шаха захваченных ранее в Джамалабаде возле Казвина. И уже 8 ноября балдахин хана останавливается на вершине горы севернее Маймун-Диза, родовой крепости Рукн ад-Дина Хур-Шаха. На следующий день хан проводит рекогносцировку и созывает на совет царевичей, нойонов и прочих "столпов государства". Основным вопрос, как не трудно догадаться, было осаждать ли крепость сейчас или повернуть назад и дождаться следующего года, поскольку стояла зима и набор фуража представлял собой весьма серьёзную проблему. В итоге хан решил, хотя большинство эмиров были за возвращение, всё же осадить крепость сейчас, после чего отдал приказ всем войскам готовится к осаде и бою. Более того, он отзывает часть войск от других крепостей, так от Устандара прибыли Бука-Темур и Коке-Ильгей, от Аламута прибыли царевичи Балагай и Тутар, а за ними пришел Кед-Бука-нойон. И "теперь обитатели крепости увидели, как люди, многочисленные словно муравьи, окружили крепость семью кольцами". В этой весьма недвусмысленной ситуации Хулагу-хан снова посылает в крепость ельчи, предлагая Хур-Шаху сдать крепость. На что комендант крепости ответил: "Гиены в норе нет, а сам он не может сделать ничего, что может навлечь на них гибель, пока не получит известий.", имея в виду "Рукн ад-Дин отсутствует, а мы не можем выйти из крепости без его согласия и разрешения". Хулагу не очень-то в это поверил и опять проводит рекогносцировку, после чего, на следующий день, монгольское войско стало готовиться "привести в действия баллисты и осыпать их [осаждённых] камнями". Для этого, иронизирует Джувейни, использовались деревья, которые осаждённые "оберегали и поливали уже много лет". В следующие дни монголы расставили по группе могучих воинов на каждом амадже (~300 м), чтобы "поднять тяжелые опоры и жерла катапульт на вершину горы". Впрочем и у осажденных были катапульты, поэтому завязалась, если можно так сказать, "артиллерийская" дуэль, на четвёртый день, ставший, как пишет Джувейни, переломным моментом, осаждённых решили обстрелять из каман-и-гава (видимо, большой арбалет, стреляющий дротиками), бившего на две с половиной тысячи шагов. Ответный огонь, по словам Джувейни, ранил только одного человека. "Испытав огонь войны" Рукн ад-Дин с посыльным объявляет, что он-де до сих пор скрывался, т.к. сомневался в прибытии Халагу-хана, а теперь его "войско сейчас же прекратит сражение и сегодня или завтра" он выйдет из крепости. На этом бой в этот день и закончился. На следующий день Шур-Шах прислал другого гонца и попросил ярлык с обещанием сохранить ему жизнь, который Хулагу и выписал. Ярлык был доставлен в крепость и зачитан в присутствии многих людей. Вечером того же дня Рукн ад-Дин пообещал явиться к хану на следующий день. Однако не все осажденные были согласны с таким поворотом событий, и поэтому помешали Шур-Шаху покинуть крепость, при этом, по словам Джувейни, они "сговорились расправиться с теми, кто подбил принять его это решение". Рукн ад-Дин вновь посылает человека со следующим посланием: "Прежде чем поспешить предстать перед тобой, я приготовил [для тебя] подарки, однако не успел осуществить задуманное, ибо большинство моих слуг рассердилось и договорилось промеж собой убить меня, и потому мое намерение осталось неисполненным". На что хан ответил лишь, что Рукн ад-Дину "лучше всего самому позаботиться о себе". Пока происходил обмен послами, были найдены подходящие места для установки катапульт, и "их части были с легкостью соединены вместе". Нужно сделать небольшое пояснение, монголы не возили с собой уже целые катапульты и баллисты, они возили с собой только узловые части катапульт и баллист, а уже на месте при необходимости их собирали. На следующий день был отдан приказ, "чтобы каждый из воинов, окружавших крепость, сразился [с врагом], стоящим впереди себя". "И по всей окружности крепости, составлявшей фарсах (~6,74 км) или более того" начался штурм. Огнём монгольских катапульт была разрушена, "первым же снарядом", вражеская катапульта, под обломками которой погибло много народу. "Великий страх, пишет Джувейни, овладел осаждёнными", однако бой продолжился и на следующий день. А Рукн ад-Дин всё пытался "выиграть время своими "вероятно" и "возможно", но надежды, "что зима, укрывающая землю ватой, превратит в вату войско царя [хана Хулагу]" явно себя не оправдали, т.к. погода стояла куда теплее обычного - по словам Джувейни, "вчера" было холоднее "сегодня, а "завтра" - лучше, чем "сегодня". Видя это, Рукн ад-Дин решает "подчиниться и искать убежища под сенью царской милости, он "отправляет гонца и просит прощения за свои прошлые преступления". Которое и получает. И 19 ноября 1256-ого года, отправив перед собой часть своих вельмож и министров со своим сыном, спускается к хану, "лобызает порог его зала аудиенций, раскаивается в своих преступлениях и грехах" ну и т.д. На следующий день Рукн ад-Дин отправил своих братьев, детей, домашних, слуг и всех обитателей крепости вниз, на равнину, а из крепости "вышли все до одного воины, взяв с собой свое добро и имущество". После этого в Маймун-Диз вошли монгольские воины и начали разрушать здания, когда и оказалось, что крепость покинули не все исмаилиты, на монголов напали оставшиеся в крепости ассасины, все они, после нескольких дней боёв, были перебиты монголами. В остальные же крепости той долины Рукн ад-Дин отправил своих посыльных и чиновников в сопровождении ельчи ильхана, т.е. хана Хулагу, с приказанием их разрушить. Что, в большинстве случаев, и было сделано. В декабре к Хулагу прибыл Шамс ад-Дин, правитель крепостей Кухистана, и попросил ярлык. После этого он вместе с чиновниками Рукн ад-Дина отправился в путь, чтобы, начиная с Гирдкуха, уничтожить все крепости, числом более пятидесяти, которые всё ещё оставались в области Кухистана. Некоторые трудности возникли только с Аламутом и Ламасаром, которые отказались капитулировать даже по личному настоянию Шур-Шаха. Поэтому к Аламуту был послан Балагай с большим войском. Несколько дней оно оставалось под стенами Аламута, а затем двинулось осаждать Ламасар. Когда войска Хулагу осаждали Ламасар, комендант Аламута наконец сломался и послал гонца "с просьбой о пощаде и умоляли о снисхождении". Рукн ад-Дин вступился за них и хан "с радостью простил их преступления". В начале декабря 1256 г. все обитатели Аламута спостились вниз со своим скарбом и имуществом, через три дня (видимо, 15 декабря 1256 г.), которые даны были обитателям на вынос имущества, монголы поднялись в крепость, подожгли все постройки и сравняли всё оставшееся с землёй. Ламасар держался ещё около года, хан же, оставив осаждать его небольшую часть своего войска, отправился на празднества в Казвин, оттуда Хур-Шах стал рассылать сирийским крепостям письма с приказами сдаваться при первом же появлении монголов.
Впереди у Хулагу-хана и его войск ещё был Багдад, Дамаск, поражение при Айн-Джалуте... но государство исмаилитов уже фактически прекратило своё существование.